Злой поэт

Этот блог посвящён анализу современной литературы.
Если вам нужен анализ ваших стихов - присылайте!
Хотите литературный анализ блогов, песен, видеороликов, рассказов - чего угодно - пишите!
Хотите критики в чей-то адрес - просите!
Не знаю, найду ли подходящее слово. Но обещаю, что буду внимательно слушать.

Пример того, как всё это происходит - списке обзоров на авторские блоги.

Периодически я рассказываю лекции о чём-нибудь интересном. Сейчас, например, про никому неизвестных поэтов.
Также я есть вКонтакте, но там занимаюсь только критикой.
А если кто-то пользуется почтой, то он может написать мне на zloypoet@yandex.ru

Всем написавшим гарантируются:
1. Своевременный ответ;
2. Беспристрастный и, по возможности, полный анализ;
3. Критик в красном галстуке-бабочке.

Все комментарии скрываются.

На днях прочитал ЖЖ sokol_jasnyj. Вспомнил вещь, которая очень нравится современным литераторам, но очень не нравится мне. Я называю этот стиль письма "облаком тегов".

Один из самых известных примеров такого "облака" - "Определение поэзии" Бродского. В таких стихах нет тематической цепочки, а если и есть, то выражается тема одним словом, чаще всего - местоимением. Каждое предложение, каждая новая строфа - как будто новая мысль, слабо связанная с предыдущей и не продолжающаяся в последующей. Такой текст похож на список афоризмов. Или перечисление ассоциаций к какой-то вещи, часто остающейся за кадром, так что о ней можно только догадываться.

[нити поэ]
нити поэ

вижу:
портрет Чарльза Буковски на стодолларовой купюре

поэт не должен бояться патетики
как хороший наездник не должен бояться слишком ретивого скакуна

как известно у поэтов слишком чуствительная кожа
ещё - поэт рождается голым и одевается своей поэзией

некоторые одежды поэтов так длинны что
начинают напоминать королевские мантии

всю свою жизнь поэт пытается зачитать два приговора:
один - в осуждение, другой - в оправдание

эти приговоры он читает себе и миру

в конце концов поэт утешится собственным голосом
чем утешается остальной мир пока неизвестно


Обычное стихотворение с незамысловатым сюжетом вполне можно вытащить художественными приёмами: аллитерацией, замысловатыми формулировками, параллелизмом, композицией - всей этой интеллектуальной игрой. А вот стихотворение - "облако тегов" может надеяться на успех только если автор точно уловил все синонимы к предмету, который описывает.

С одной стороны, это сложно. Если выбрать неправильное начало, редкий читатель доживёт до конца. Или можно не заметить, как по пути поменялся предмет обсуждения, и половина стихотворения вылетит в трубу. С другой стороны, так как различные элементы связаны не слишком прочно, всегда можно поменять местами две-три строфы, чтобы получилась более приятная композиция. При желании можно оторвать половину текста и стихотворение ничуть не потеряет в своей информативности. Здесь можно было бы привести красивую аналогию с кристаллографией, но я не до конца продумал метафору, так что не буду.

[Тысяча тонн турбопластика]
Тысяча тонн турбопластика

Намедни в лондонской трубке
я видел Учителя Шри-Яшри-Путру.
Переливаясь фиолетово-серо-бордовым,
он улыбался и раздавал брошюрки
о том, что скоро
нам всем (поименно)
предоставят тела
из турбопластика.
Наши тела не будут:
стареть, потеть, ржаветь, стираться, разлагаться.
По истечении гарантии
их будут свозить в специальные места
и складывать одно на другое в высокие штабеля.
Тысячи тонн турбопластика.


Не знаю кому как, но мне читать такие тексты очень тяжело. Хорошо если это - действительно стихотворение. А некоторые начинают писать подобным образом в прозе. Когда сталкиваешься с таким набором фраз в три-четыре экрана длиной, всё внутри начинает сопротивляться чтению. И правильно, я думаю, сопротивляется.

Впрочем, есть у таких стихов и любители. Это те, для кого подобные фразы действительно связаны между собой некоторый непроизнесённой темой. Для них каждая строчка уместна, понятна и наполнена смыслом.
Как мне кажется, главная трудность при работе с такими стихами заключается в том, что в формате списка сложно развивать сюжет. А без сюжета мы получаем не историю, а статичную картинку. Надо постараться, чтобы её оживить.

[Сумасшедшая]
Сумасшедшая

любовь - это большая тарелка
которую мы когда-то держали в руках
полную фруктов
и мёд тёк по нашим губам и рукам
и вина было много
но потом ты её отпустила
ты думала
я буду держать её для тебя
пока ты...
и теперь, спустя четыре зимы
ты так голодна
ты вернулась туда
где были ты и я
но вместо еды
ты собираешь
одни лишь
острые осколки
и облизываешь их
похожая
на сумасшедшую.


А то что авторы таких произведений постоянно не могут решить, любят ли они пунктуацию - так это вполне понятно. Даже ГОСТ для себя так однозначно и не решил, как оформляются списки. Я от себя предлагаю ставить маркер в начале и точку с запятой в конце. Остальное в принципе необязательно.

--

Это - полуавтоматический репост с моего сайта. Комментарии, впрочем, читать проще здесь.

На днях прочитал "Крейцерову сонату" Толстого.
По-своему, интересная вещь. Если бы там не было разврата, абортов и насилия, то можно было бы давать её в школе, как пример поэмы в прозе - взамен длинным (и так и не законченным) "Мёртвым душам". Поэтические элементы - вроде регулярного повторения одних и тех же реплик, явной связи глав между собой, ровной ритмической структуре - видны так хорошо, что ни у кого даже вопросов не возникнет.
Поэтичность речи главного героя (а повесть - это практически сплошной монолог) заставляет думать, что мысли Толстого озвучивает сумасшедший. Но, может быть, так и надо.

Как иногда считается, самой интересной частью "Сонаты" было послесловие, написанное Толстым к первому изданию. В нём Толстой рассказывал: дескать, мне иногда пишут с вопросами, что вы, мол, имели в виду, когда писали то-то и то-то. И незамысловато отвечает: что я написал, то в виду и имел:

"... супружеская неверность сделалась во всех слоях общества самым обычным явлением.
И я полагаю, что это нехорошо. Вывод же, который вытекает из этого, тот, что этого не надо делать."

Послесловие особо забавно тем, что только первая треть в нём - дословный пересказ всех мыслей из повести про разврат и детишек. Вторые две трети - совершенно отвлечённая болтовня на тему того, поддерживал ли Иисус браки, и куда мы все идём. С логичным для Толстого тех лет выводом: нет не поддерживал, а идём не туда.

Но что-то я отвлёкся.
Цензура, получив рукопись, особо не жестила. Сначала текст сразу ушёл на полку (из-за разврата), но потом жена Толстого переговорила с императором, и тот разрешил издание повести. Пролежала она в застенках всего-то год-полтора. Того же Пушкина могли мурыжить десятками лет. На несколько месяцев "Сонату" запретили распространять и в США. Там на неё ополчились сразу и консервативное правительство (тоже за разврат), и движение феминисток (они оказались недовольны тем, что женщины описывались не как жертвы, а как виновницы и соучастницы того же разврата). Но вроде, и там и там всё довольно быстро разрешилось. Как это всегда бывает, запреты только сделали тексту хорошую рекламу, и "Соната" - даром что ничего впечатляющего в ней не было - стала довольно популярной.

А потом царя свергли, Набоков написал "Лолиту", стали снимать хентайные аниме - и популярность "Крейцеровой сонаты" постепенно пошла на убыль.
Что мы, в самом деле, разврата не видели?

--

Это - полуавтоматический репост с моего сайта. За комментариями, впрочем, здесь следить пока что проще.

На днях прочитал несколько книжек Макса Фрая. То самое чтиво, которое называется лёгким. В том смысле, что пока читаешь, можно случайно отвлечься, задуматься о чём-то постороннем, через полчаса вернуться к тексту и обнаружить, что по сути ничего не изменилось. Места, в которых что-то происходит, помечены особо, и их ни с чем не перепутаешь.

Фентези мне всегда нравилось, поэтому было интересно. Хотя, насыщенность сюжета от рассказа к рассказу скакала очень сильно. Некоторые истории тащили на себе всю книгу, а некоторые были скорее филерами, призванными заполнить дыру между двумя соседними текстами (а заодно оправдать в следующем неожиданный сюжетный поворот).

Сэр Макс, главный герой, удивительным образом походил на женщину. Нарядам, цветам фонарей и формам носа в книгах уделялось на порядок больше текста, чем приключениям и волшебному стаффу, который как бы являлся основой книги. Главный герой в первом же рассказе, попав в новый мир, переодевается трижды, во втором - ещё раз, а потом получает отличный халат, но договаривается, что носить его будет не всегда, а только на службе. Хотя, чаще всего выбор одежды у парней его возраста выглядит примерно так:




Но это ладно. В итоге у парня, который выглядит как женщина и ведёт себя как женщина,сразу появляется подруга, которая ведёт себя ровно так же. Это придаёт только немного лесбийской романтики, но совсем-совсем немного, потому что диалог между ними выглядит как скриншот из чатика, а не как разговор живых людей. С мужчинами, впрочем, сэр Макс разговаривает вполне нормально.
И вот кстати, в этих разговорах и сидит то практически единственное, что мне в этих рассказах не понравилось. Чёрт с ней, с гендерной литературой. Это - тема долгая, и мне сегодня как-то лень её анализировать. А вот отношение главного героя к другим персонажам никак не вытекает из того, что происходит на сцене, а формируется за кадром, о чём нас в лучшем случае уведомят. Главный пример - это начальник сэра Макса, товарищ Джуффин, который всегда именуется великим и ужасным, при этом ни его великость, ни тем более ужасность не показаны вообще никак. Судя по описаниям, он вполне милый дядька. Каждый второй рассказ начинается с указания, что у этого пугающего типа в тот день было необыкновенно хорошее настроение, а в остальных он в лучшем случае молчит.

Это напоминает старую историю о том, как надо, и как не надо описывать характеры. Чтобы показать, что персонаж злой, циничный и справедливый, надо ставить его в такие ситуации, где он покажет свою злость, циничность и справедливость. А не в такие, где ему об этом говорят другие.

Неправильно:


Правильно:

А не считая этого - всё хорошо.

--
Это - полуавтоматический репост с моего сайта. Но так как ни там ни тут я не бываю, то даже не знаю, где на кого лучше ставить ссылку.

Периодически у меня спрашивают (да и я сам у себя спрашиваю), почему я теперь не пишу в ЖЖ. Вроде, шло неплохо, по крайней мере пока число часов в сутках не сократилось втрое. Отвечаю я на это чаще всего старым-добрым скриншотом, который за два года так и не потерял актуальности:





С тех пор у площадки как минимум дважды сменился хозяин, но на картинку это не повлияло ровно ни на сколько.
Всякий раз, заходя в ЖЖ, я продираюсь через тонны рекламы, чтобы хоть что-то увидеть. Писать там стало неудобно, а если мне что-то неудобно, то делать это я буду в лучшем случае раз в год.


У меня нет ни одного повода по-прежнему вести блог в ЖЖ, и единственный вариант как-то его наполнять - это настроить автоматический кросспост сюда со своего сайта. Если мне когда-нибудь захочется этим заняться, я этим займусь. А пока пойду пить чай.

 
Если кот пушист и чист,
Значит, кот - социалист.
Значит, в нём уже изжит
Собственнический инстинкт.

Там котёнок грустным стал,
Где жирует капитал.
Чтоб исчез навеки враг,
Ускорим, товарищи, наш революционный шаг.

В связи с наступлением 14-го февраля захотелось вспомнить старую романтическую историю. Одну их тех, что так нравятся современным режиссёрам из-за своей абсолютной конкретности. Сразу ясно, когда и чем всё закончилось.
13 марта 1992 года, в возрасте 24-х лет, в Санкт-Петербурге умерла от рака Эльмира Бигбова, жена Юрия Шевчука.



( Collapse )

После тех месяцев, что я провёл в полубессознательном состоянии сложно снова начать работать, но тем не менее я честно пытаюсь восстановить удобный ритм жизни.

Только что (для всех - уже полтора дня как, а для меня - только что) прошедший январь за свою недолгую жизнь успел порадовать цивилизованный мир зажигательным шлягером про лабутены и восхитительной статьёй "Афишы" про молодых поэтов которые своими выступлениями умудряются зарабатывать. Познакомиться с первым я так и не решился, а вторая действительно заслуживает внимания. Конечно, про поэтов пишут часто, но чтобы в одной статье собрать всё самое сочное - это надо уметь.

Оставлю комментарий от себя.
Как всегда в репортажах "Афиши", невероятно много фактуры - ради которой я её и советую - но слишком мало аналитики. Конечно, проблема стихов, которые можно охарактеризовать словами, которые я теперь не использую, возникла давно. Так, в своё время пошлейший поэт Бенедиктов продавался лучше Пушкина. Как считается, истоки этой проблемы двояки.

Во-первых, у большинства людей есть представление об элитарности поэзии, особенно в сравнении с песнями или прозой. Проза из-за своего объёма и насыщенности позволяет читателю останавливать повествование по своему усмотрению, закрыванием и открываением книги. Она, как и мелодия создаёт определённое настроение. Поэзия в свою очередь не создаёт - но требует определённого настроя. Без него поэзия не воспринимается. Таким образом, она требует от читателя много больше усилий, нежели любое другое произведение искусства. Требует - и оттого часто не получает. Отсюда и вытекает некоторая элитарность - неважно насколько оправданная, но обязательно привлекательная.

С другой стороны, есть известный факт. Даже те, кто прохладно относится к поэзии, при чтении вслух (или слушании) часто отмечают, что читаемое стихотворение внезапно начинает нравиться - даже если при чтении "про себя" ничего подобного не наблюдалось. В этом может быть как социальный эффект, так и уже описанный - от принудительного погружения в поэтическую реальность.

А вот берётся ли популярность пошлых поэтов из их неуёмной энергии и регулярного самопредставления, из незначительности усилий, которые требуются для восприятия смысла текста, или, может, из их близости к народу - этого не знаю ни я, ни, наверное, сами эти поэты.

( Collapse )

Сегодня во многом знаменательный день. Ровно два года назад я создал на своём компьютере папку под названием "Диссертация". Если честно, знай я, что на это уйдёт столько времени и сил, так бы, наверное, и оставил её пустой, какой она и была первые пару месяцев. Если ещё честнее, это случилось не два года назад, а ещё семью неделями раньше. Но если бы я начал пост со строчки "Ровно два года и семь с чем-то недель назад...", было бы не так эффектно.

В ноябре я провёл десерт-акцию, а потом два месяца не мог подняться с кровати, кроме как для того чтобы сдать ещё один документ, потому что на предыдущем синяя печать организации, а надо канцелярии, теперь придётся отсканировать и переотправить, чтобы занести в базу данных по десерт-акциям, после чего - и так далее. Наконец, решено было устроить отпуск и уехать в солнечный Екатеринбург.



( Collapse )

Герр Захер-Мазох был своеобразным писателем.
Отчасти это было связано с тем что родился он во Львове 1830-х, где можно было встретить и германцев (город ещё сто лет будет принадлежать Австро-Венгрии), и поляков (разделение Речи Посполитой произошло всего 50 лет назад), и украинцев (до Российской Империи рукой подать), и евреев (куда без них?). Как считается, великий украинец Захер-Мазох с детства говорил исключительно на германском и латинском, да и общался только с узким кругом германских семей. Картины же галицийского быта, которыми позже прославился, щедро брал из рассказов малочисленных друзей. Впрочем, это только слухи.

Рассказы у него выходили настолько самобытны и живописны, что к тридцати годам (а первый сборник он выпустил в 1858-м, когда ему было 22), его уже считали выдающимся автором современности, надеждой нации и одним из лучших немецких писателей, наравне с недавно почившими Гёте (в 1832-м) и Гейне (в 1856-м). Наигравшись со славой немецкого Некрасова, он решил написать необычную повесть, которая заставит содрогнуться пуританского бюргера (надеюсь, я правильно написал это слово), а впоследствии станет культовой для тех, кто её не читал. Ту самую "Венеру в мехах", о которой старались не упоминать первые годы после смерти автора, и которая сегодня осталась почти единственным его произведением, которое ещё помнят.


( Collapse )


Тестирую кнопочки